Суета вокруг кота - Страница 27

— Кажется, понимаю! — усмехнулся Кирилл, неожиданно вспомнив бессвязный рассказ сестры, который успел забыть по дороге в институт. — Только они не назгулы, а тролли, прибывшие к нам из параллельной вселенной. Вслед за эльфами, разыскивающими сбежавшего кота-мага, по совместительству являющегося отцом жениха моей сестрицы!..

— Ыть! — оторопело сглотнул Сидор, внимательно выслушав пространный комментарий Каталкина. — А ты, братец, случаем, не того?.. — Старлей выразительно покрутил пальцем у виска, намекая на некий умственный сдвиг по фазе, внезапно настигший капитана.

— Сами вы того! — взвизгнула Таня, обидевшись на несправедливое обвинение, выдвинутое ее брату. — У нас вообще-то доказательства имеются. Они с нами пришли…

— Доказательства? Пришли? — шокированно вытаращил глаза старлей. — Скажите, девушка, у вас в роду точно сумасшедших не водилось? А то я уже начинаю подозревать, что это у вас семейное… — Ион повторно покрутил пальцем у виска.

— Ну, подозревать — это твоя прямая обязанность! — не удержавшись, в голос расхохотался Кирилл.

— Думайте как хотите! — высокомерно выпятила нижнюю губу Горская. — Наше доказательство — те самые эльфы! Они с нами в институт на такси приехали!

— Эльфы на такси! — обалдело хватаясь за свою лысую голову, почти простонал старлей. — Атас, эльфы в городе! Да умереть же не встать, мать их за ногу!

— Так вот, значит, кто она такая! Как же я сразу не догадался? — обрадованно вскрикнул Кирилл, только теперь сообразивший, кем на самом деле является загадочная красавица в капюшоне, поразившая его в самое сердце. — Эльфийская принцесса!

— Не принцесса, а леди Зараза! — поправила Таня.

Сидор охнул еще громче и сделал короткий жест, красноречиво имитирующий желание застрелиться.

— Но где же она? — Кирилл огляделся. В помещении лаборатории не было никого, кроме него самого, сестры, Сидора, Милославского и криминалиста Сергея.

Капитан подбежал к двери, распахнул ее и выглянул в коридор, в коем тоже не обнаружил ни единой живой души. Капитан испытал острый приступ панического страха и привалился к стене, утирая со лба капли холодного пота. Много раз Кирилл попадал в перестрелки и куда более жесткие переделки, но еще никогда он не испытывал ничего подобного, не терял контроля над собой, не поддавался эмоциям. Сейчас он впервые почувствовал себя беспомощным, загнанным в угол трусом, готовым в голос заорать от отчаяния и разочарования, от невозможности сделать что-то правильное и нужное. От невозможности защитить и прикрыть собой ее, самую прекрасную в мире девушку. И все потому, что она бесследно исчезла… Эльфы — исчезли!

Брат Татьяны Горской, носящий бесспорно красивое, но жутко непривычное для эльфийского слуха имя Кирилл, понравился мне сразу же. Вернее, в тот самый момент, когда стремительной походкой вошел в вестибюль института, подобно порыву зимнего ветра, ворвавшемуся через распахнутую дверь. «Все будет хорошо!» — пообещал он. Пусть не мне, а сестре, но я почему-то тоже ему поверила. Заинтересованно взглянула на высокого статного парня, мгновенно оценив и темные глаза, светящиеся каким-то внутренним огнем, и решительно сжатые, красиво очерченные челюсти, и высокий лоб, и всю гармоничность его подчеркнуто скромного облика. Кирилл двигался порывисто, но целеустремленно. Именно так ведут себя люди, не только понимающие, чего именно хотят от жизни, но также отлично знающие, почему желают именно этого, а не чего-то другого. К тому же он был воином, прирожденным бойцом, а значит — моей родственной душой. Об этом свидетельствовали его делано небрежные манеры и легкая летящая походка, напоминающая поступь хищника, незаметно подкрадывающегося к ничего не подозревающей добыче. О да, он мог обмануть кого угодно, но только не меня.

— Прикрой! — попросила я Анриэна, надвигая на глаза капюшон куртки и отходя в тень. — Хочу незаметно понаблюдать вон за тем воином…

— Не нравится он мне! — ревниво пробурчал дроу, выполняя мою просьбу — загораживая меня своей широкой спиной. — Слишком уж он хорош для этого неправильного мира.

— Хорош даже для нашего! — понимающе усмехнулась я.

Вместо ответа Анриэн лишь неприязненно передернул плечами, против собственного желания красноречиво подтверждая столь неприятную для него версию. Вдоволь насмотревшись на Кирилла, я решила действовать…

— Не человек? — вполголоса, намеренно вскрикнула я, уловив долетевшие до меня обрывки разговора.

Услышав мой голос, Кирилл проворно обернулся.

Клянусь милостью богини Дану, я никогда не забуду этот первый его взгляд, стремящийся проникнуть под край моего капюшона. В нем отразилась целая гамма молниеносно сменяющихся чувств — от настороженного любопытства к искреннему удивлению, перешедшему в итоге в неприкрытый восторг. Две давно ищущие друг друга души наконец-то встретились на стыке миров, интуитивно почувствовали свою взаимную связь, уготованную им богами и самой судьбой, и замерли, трепеща в предвкушении.

Есть в нашем мире один древний обычай: если встречаются двое, предназначенные друг другу самой судьбой, то приходят они в храм богини Дану, где совершают обряд единения, испив кровь друг друга. С той поры они считаются нао — неразъединимыми влюбленными, не имеющими права отвернуться, изменить или отказаться от уготованной им участи, какой бы тяжелой она ни оказалась. Нао — это мужчина и женщина, имеющие на двоих одну жизнь, одно сердце и одну смерть.

Наверное, не каждому из нас выпадает подобная удача — ощутить любовь, неслышной поступью входящую в твое сердце! Хотя разве это удача? Ведь я сразу поняла — он, пусть и предназначенный стать моим нао, не ровня мне, а обыкновенный смертный мужчина, пускай даже наделенный всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, более подходящими какому-нибудь великому королю моего народа. Зачем мне его жизнь? Она — всего лишь краткий миг, малый обрывок нити в бесконечной канве моего бессмертного существования. Нет, я не могу, не имею права любить его!.. Я — не для него! Все, чтобы я ни сделала, он сочтет всего лишь игрой, жесткой забавой, призванной разбить его хрупкое человеческое сердце. А жаль… Ведь хочется, очень хочется подойти, взять его за руку, почувствовать тепло сильных пальцев, заглянуть в эти темные, затягивающие словно омуты глаза. Подойти, сделать, а потом — будь что будет! Ибо лучше жалеть о чем-то сделанном, нежели о несделанном… Но нет, нельзя, нельзя… О боги, ну скажите, за какие грехи вы ниспослали мне такие терзания?